Не знаю. Происходящее просто перестало быть игрой, и все. А возможно, никогда ею и не было.

Я ощутила прикосновение его тела: ног, бедер, живота, груди… И вдруг поняла, как мало на нас одежды. И как приятно мне это ощущение. Я была в ужасе, но не могла оттолкнуть барона. И не хотела.

Крис все понял, прочел в моих глазах и, склонившись к самому уху, прошептал:

– Трусиха.

Вопреки всему его голос оставался ласковым. Он искушал, провоцировал. Меня так и подмывало возразить. Вот только если я скажу «нет», скажу, что не трусиха… Потом мне придется все время говорить «да». Я просто не смогу сказать ничего иного.

Я боялась не Криса, а себя. Боялась того, что сама не хочу останавливаться. Должна, но не хочу. Я желала прыгнуть в бездну, держа за руку этого мужчину.

Как там сказала Дженнет? История для доверчивых дурочек, которые верят мужчинам до принесения брачных обетов? Очень похоже на то, что происходило сейчас со мной.

– Тебе лучше вернуться к себе в комнату, – прошептал Крис, отстраняясь. – Для тебя лучше. – Рыцарь опустил руки, несколько раз вдохнул и выдохнул. – Идем, я провожу, а то опять куда-нибудь забредешь. – Оуэн подошел к двери.

– Но я не хочу… – начала я.

– Зато хочу я, – отрезал он и попросил: – Не испытывай меня больше, не уверен, что выдержу испытание.

«Я точно не выдержу», – мысленно добавила я.

На этот раз темнота в коридоре не казалась мне страшной. Темнота – это всего лишь отсутствие света, вопрос наличия ингредиентов. Не более.

И никакие хихикающие горбатые тени нас не беспокоили.

– Эта? – спросил Оуэн, указав на дверь.

Я пожала плечами, свеча осталась в его комнате, а в темноте все двери выглядели одинаковыми. Крис толкнул сворку, и я увидела валяющийся на полу стул, поднос с ужином, все еще горящие свечи и раскрытую книгу.

– Да, – призналась неохотно.

– Ложись спать. – Он развернулся, чтобы уйти.

– А если кто-то снова будет скрести? Или хихикать? – спросила у него. – Вряд ли мне по силам придвинуть комод.

– Поставь стол или стул, – предложил парень. – В любом случае, если весельчак решит заглянуть на огонек, проснешься.

– Хорошо. – Я подошла к кровати, не зная, что еще сказать. Губы покалывало, щеки горели, а в теле появилась странная истома.

– Иви, – позвал рыцарь, и я обернулась. – Не делай так больше. Никогда.

– С тобой? Или с кем-то другим?

– Ни с кем.

Мы снова смотрели друг на друга, совсем как несколько минут назад. Оуэн переступил с носков на пятки, словно не мог решить, шагнуть вперед или отступить. Как же я хотела снова прикоснуться к нему…

Видела бы меня матушка, не то что в Кленовом саду заперла бы, она бы меня отправила в обитель жриц, и хорошо, если не навсегда.

Крис молча вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я не стала пододвигать ни стол, ни стул, а просто забралась на кровать с ногами, стараясь согреть замерзшие ступни. Никто больше не скребся в дверь, никто не хихикал в темноте, даже после того, как сгорели свечи. Я смотрела на деревянные стены, на лунный свет, что падал сквозь окно на пол. Мысли смешались. После того, что произошло в комнате Оуэна, после всего, что было, приличный джентльмен просто обязан предложить леди руку и сердце. Всегда думала, что так и будет, хотя сцена в спальне не фигурировала даже в самых смелых моих фантазиях. Жаль только, что Крис не джентльмен, он говорил это неоднократно. Никакого предложения руки и сердца ждать не стоит. Лучше всего забыть о рыцаре и выйти замуж за Мэрдока, выполнив обещание, данное богиням. Я подняла опухшую руку и едва не вскрикнула. На покрасневшей ладони ярко горели три точки. Словно кто-то тыкал в руку раскаленной спицей. Богини напомнили о данном слове. И, сдается мне, напомнили давно. Но за день я слишком привыкла к боли, чтобы обращать внимание еще на эту.

Вот и ответ, который мне не нравится, – как бы мне ни хотелось плакать, как бы ни хотелось представлять совсем иную жизнь, ту, в которой я выхожу замуж за Криса и заказываю свадебное платье. Я впервые задумалась, что будет, если не сдержу слова? Если нарушу данный богиням обет? Кого они накажут? Меня? Или родных, за жизнь которых заплачено этой клятвой?

Видение белоснежного шелка сменилось картинкой падающих камней.

Несправедливо! Ни отец, ни брат, ни Мэрдок ничего богиням не обещали, так почему должны расплачиваться за меня? Значит ли это, что жизнь кончилась и все решено? Значит ли это, что я больше никогда не смогу коснуться Криса, зарыться руками в его волосы? Руку снова обожгло болью. Я закрыла глаза и представила на месте барона Оуэна графа Хоторна. Представила, как ледяной Мэрдок сжимает мою талию, как склоняется к лицу… И расхохоталась. Смеялась, пока не потекли слезы. Кажется, матушка называла подобное истерикой. Что ж, закономерное окончание этого дня. И этой ночи.

Я просидела на кровати до утра, а когда первые лучи солнца показались над Запретным городом, дверь тихо открылась, и вошла Леа с моей одеждой.

– Вас ждут в главном зале, леди, – проговорила она, глядя в пол. – Сейчас подадут завтрак. Помочь вам одеться или уйти?

– Умеешь укладывать волосы без шпилек? – спросила я.

– Умею вплетать ленты, – сказала девушка и улыбнулась.

В главный зал я пришла последней, если не считать Мэрдока, который не мог ходить и, видимо, остался в своей комнате. Я ожидала увидеть что-то, похожее на гостиную Илистой норы с большим камином и дубовым столом, за которым охотникам обычно подавали горячий грог. Но чего не ожидала, так это того, что главным залом на первом этаже форта окажется… В первый момент я подумала, что попала в гигантскую примерочную, подобную той, что была в ателье у мадам Кьет, а потом заметила на одной из стен движение Криса и отражение Этьена, стоявшего и тыкавшего пальцем в стену, а еще князя, который показывал что-то Дженнет…

Это была, вне всякого сомнения, гостиная. Столики у стены, слуги, сервирующие завтрак, белоснежный ковер на полу. Правда, в этой «гостиной» не было окон и не горело ни одной свечи. В комнате светились зеркала… Нет, стены. Мы словно оказались в пещере из полупрозрачного камня, который едва заметно излучал свет. Но здесь трудилась не бригада рабочих, здесь поработал какой-то безумный каменотес. Местами он отполировал стены так, что минерал стал походить на зеркало, а местами безжалостно стесал кайлом целые куски. Гладкое стекло чередовалось с выщербленными участками. Гостиная походила на драгоценный камень, внутри которого мы оказались. Внутри сверкающего десятигранника.

– Мисс Астер, – услышала я голос князя, – подойдите. – Мужчина небрежным кивком отослал герцогиню.

– Милорд. – Я склонилась, наблюдая из-под полуприкрытых век, как Крис берет чашку со столика. Он даже не обернулся, когда я вошла. И, кажется, специально.